- начало -
Тяжелой поступью уставшего викинга, несвойственной чистокровным птичникам, плелась по пляжу побитая Чохе. Она шла вдоль берега и лапы её омывали волны, плавно накатывающие на побережье, а затем так же мягко уходящие обратно в море. Она горбилась, а потому чем-то напоминала собственного сына, которого, к сожалению, так ни разу и не видела. Из-за обильного слюноотделения капли прозрачной бесцветной жидкости летели прямо под ноги Кашаари. Она думала о том, что Ро, обвешанный разноцветными перьями и маленькими птичьими костями, смотрелся бы просто уморительно. Такой была реакция на боль в ротовой полости, с которой пыталась бороться волчица, забивая себе голову всякой чепухой, дабы хотя бы ненадолго забыть об ужасном зуде во рту. Боль распространялась на всю левую сторону нижней челюсти и неприятно отдавала в зубы. Болело так, будто большая белая акула хлестнула Вашедан по морде хвостом. Неудивительно, ведь у супруга лапа была размером с голову Чохе, что позволяло ему покрывать ударом довольно приличную область тела мелкой Тартары. Мысли о супруге каким-то магическим образом заставили челюсть ныть еще больнее. На секунду волчица остановилась и вздрогнула, потому что по всему тему пробежали мурашки, но на глубоком вздохе она продолжила свой путь.
«Убирайся с глаз моих долой, глупая птичья дрянь!» - эта фраза эхом проносилась в голове Чохе, вызывая злость и раздражение. Голос супруга, пусть приглушённый и отдалённый, заставил волчицу ускорить шаг, больно стиснув зубы. Сатаарет находилась на грани между гневной истерикой и депрессией, а потому она решила уйти туда, куда крайне редко совались рыбоеды, да  любые другие млекопитающие животные в принципе – корабельное кладбище в Бухте мёртвых кораблей. Это место не привлекало больших и сильных корабельников, потому что они были крайне неуклюжими в стенах полузатопленных и проржавевших остатков былого величия двуногих существ, принадлежащих к людскому виду. Вашедан мало знала о тварях, умудрившихся создать корабли, потому что об этих существах вообще мало кто знал. Да и бабуля Мхаири если даже и знала что-то, всё равно не успела ничего рассказать. Или не пожелала. В любом случае, эти «человеки» не водились на самом корабельном кладбище, а это значило, что и причин о них вспоминать не было. И вообще, Тартара пришла в бухту не сказки вспоминать, а молодость свою.
Вот из-за скалы выглянуло первое судно, самое старое из всех. Увидев знакомые ржавые балки, Кашаари перешла с шага на бег. Она будто бы внезапно ожила. Челюсть перестала напоминать о себе, еще и ненавистный песок прекратил постоянно мешаться под ногами. Глаза волчицы заблестели, когда она остановилась в одном шаге от воды, глядя на остов корабля. Она напомнила себе себя же, только совсем молодую. Она когда-то так же стояла перед скалой, на которую собралась вскарабкаться наперекор всем, кто утверждал, что это слишком опасно и что ей следует пойти по пологому подъёму. Означало ли это, что и сейчас Чохе затевала что-то опасное для её жизни? Несомненно! В этом и была вся соль. А н-нет, вся соль была в море, увы…
Кхм. Тем не менее, Сатаарет усмехнулась сама себе, немного упустив голову. Так она смотрела на корабль исподлобья, будто бы вызывая его на дуэль – ну же, кто кого? Она ступила в воду и, шагая по мелководью, осматривала корабль. Он был хорошо ей знаком, ведь Тартара приходила сюда довольно часто. И всякий раз она выбирала хорошо знакомый ей маршрут, но на этот раз волчица решила выбрать более кривую дорожку. Она поднялась на окостеневшую из-за соли деревянную платформу, находящуюся под углом. Этот наклон безобразил до жути прекрасную картину. Чохе уже сейчас видела, как прыгает на левую верхнюю балку, затем перебирается на правую сторону и там, будто по ступенькам, еще на несколько уровней выше, а потом еще и еще, всё выше и выше… Чёртова платформа всё портила. Но Вашедан не любила сдаваться. Вспоминая иногда своё прошлое, она отмечала то, сколь упёртой была по своей натуре. И сейчас, словно бы отрастив давно потерянные рога, она упиралась ими в нижнюю балку, ища обходной путь…

Я зол. Просто безумно зол.
На пути обратно в логово с силой отшвыриваю подвернувшийся под лапы камушек, слушая как когти с глухим костистым стуком ударяются о поверхность, а сам кусок породы, так любовно обточенный водой, летит с перекатывающимся позвякиванием в сторону успокоившейся воды. А ей всего-то надо было окатить холодной соленой волной Секема для полного счастья.
И этого недоразумения не случилось бы, если бы то безмозглое рыло, что дежурило сегодня на выходе с логова поступило бы по инструкции. Ему нужно было всего-то окликнуть меня и задать какой-нибудь простенький вопрос. Но нет. Он либо спал, либо попросту забил на то, что подверженный лунатизму Морфий куда-то двинул с пустым взглядом. Поэтому обратно я шел с четкой целью оттаскать за шкирку и макнуть мордой в воду таки того дебила, пропустившего меня.
И да, не смотря на то, что я Секем-«мать-его-миротворец»-Ро. Мокрый, с горящими злобой зелеными глазами Секем-Ро.
Готовый швырнуть еще один камень я так и замер с занесенной лапой, когда при взгляде на море сквозь проржавевшие корабли на меня накинулись ощущения из сна, подобные тому, что я попал в самый центр стада бегущих бизонов. Неожиданно четко в голове всплыл образ заволоченного почти что черными тяжелыми тучами неба, безумной силы ветер и огромные волны одна из которых вполне себе на яву окатила меня с кончика носа до хвоста, уволоча за собой скелет рыбешки, подаривший мне этот образ. А почему вспомнил? Потому что какая-то подозрительно мрачная и угрожающая полоска застыла над горизонтом.
Над головой устроила истеричную перекличку возвращающаяся к безопасному берегу группа крупных чаек. Ну, все. Пиздец. А пиздец не лечится.
С ощутимо сдувшимся желанием покалечить определенную глупую особь я двинул дальше, опустив голову на уровень тела, да периодически глядя на горизонт. Нет, полоса пока не становилась сильно больше, но если чайки еще не вызывали ни у кого особого доверия, то виды открывающиеся на мир через кости сомнениям не подлежат.
И я опять замер пройдя почти до конца бухты с кучей корабельных останков. Шерсть на загривке поднялась, и я ощутил четкое желание пойти либо побиться о скалу головой, либо померяться силами со средней акулой на ее территории. Потому что в сторону первого из кораблей, если идти с логова, шел весьма отчетливый шлейф запаха. Сначала прошла более взрослая волчица, а потом уже кто-то из молодняка. Принюхался, сосредоточился и в памяти быстро всплыли имена обладательниц запахов и их происхождение.
Не то, что я паникер или что-то в этом роде... Но, сука, переждать шторм на старом полуржавом скелете не предел моих мечтаний. И если дамы эти не обладают каким-то особым фетишем, касающимся попыток выстоять против ветра и удержаться на мокрых деревяшках, то, думаю, им тоже будет неприятно.
Так что, тяжело вздохнув, я решил предупредить бывшую Пожирательницу-ровесницу и юную многокровку. Орать не хотелось, так что я недолго размышляя, пошлепал по мелководью в сторону корабля. Над водой запахи терялись, потому я шел как конченый дурак вокруг остова, пытаясь отыскать хотя бы одну из ошивающихся тут волчиц. Впрочем, нашел быстро. Обеих. Спасибо Корольку за ее песенки.
- Дамы, - поспешил окликнуть я самок, - Там Пи... шторм скоро, не задерживайтесь тут надолго.
В последний момент я решил не выражаться при юной леди иначе бы употребил свое обычное обозначение для отвратительнейшей погоды, которая только может быть. Кто будет утверждать обратное – получит намоченной в морской воде лапой в открытый глаз для напоминания о приятных ощущениях от брызг, преследующих любого обычно в пятнадцати метрах от кромки воды.

Долго ждать пришлось реакции волчицы, поскольку, она даже не оборачивала морду первое время. Неужели еще и оглохла? О, только этого не хватало. Уши как-то сами собой опустились и Касси хотела было уйти, но услышала за спиной тяжелый шаги, а потом и знакомый голос. Почему-то настроение сразу поднялось. Быть может, потому что она не будет одна в такую погоду? Она вообще до сих пор не понимала, какого черта полезла сюда, а теперь вот, сиди и думай, где лучше укрыться от шторма, если он вдруг придет раньше. Развернувшись на голос, предположения оказались верны. Перед ней стоял Рахгол, которого самка поприветствовала взмахом хвоста. От Чохе все еще было ноль реакции. Неужто и в самом деле оглохла?.
- Здравствуй, здравствуй, дорогой.
Да, про шторм мы знаем.
Только вот, одна беда - где же переждать?
Лапки больно уж устали и домой ведь не хотят...
Стоило на этом остановиться, как самка, которая была дальше нас, наконец-то обернулась, но даже слова не сказала и исчезла в темноте. Проводила Кассиопея ее печальным взглядом, потому что она не осталась с ними. Ну, насильно ведь не удержишь. Только вот, осталось думать, что ей делать с волком. Вдруг он тоже сейчас уйдет? И она останется одна. Пожалуй, самое ужасное, что волчицу пугало - так это одиночество. Ну, не может Кассиопея его терпеть. Постоянно нужно общение, а если будет одна, то начнет болтать сама с собой, а там, и с ума сойти не долго.
- Не оставишь ведь одну,
Малую волчицу? И побудь же с ней чуток,
Чтобы ей не слиться...
Щенячий взгляд уставился на большого черного волка. Ох, как она надеялась, что он составит ей компанию. Кас бы и песенки ему спела, и сказки рассказала, и истории интересные... На все была готова, лишь бы не быть одной.

----> Переход: Холм карибу .

.

Отредактировано Cassiopeia (2015-11-30 14:39:45)